Упорно вгрызались в мерзлый грунт

Среди памятных дат военной истории, отмечаемых в современной России, мы можем назвать – оборону Москвы, Ленинграда, Севастополя и других крупных городов России. Кроме интересующихся своей военной историей краеведов, поисковиков, историков и школьных энтузиастов, практически никто не вспоминает масштабное строительство оборонительных сооружений вокруг волжских городов. В нем принимали участие десятки и сотни тысяч жителей, работая в крайне экстремальных условиях. Великая Отечественная война показала такие примеры мужества, героизма, а также неизмеримых страданий, что рытье ям, окопов, и сооружение огневых точек школьниками, домохозяйками и молодыми колхозниками осенью-зимой 1941 года оказалось лишь абзацем в книгах о войне. Поэтому нет ни памятных табличек, ни стел, ни обелисков, посвященных их трудовому подвигу. Вместе с тем существуют вопросы - кто принимал решение о строительстве оборонительных сооружений, какие учреждения были задействованы, на каких основаниях привлекались люди к их строительству, в каких условиях они работали и что их мотивировало.

Враг у ворот

Советское государство, на протяжении всех 1930-х годов, готовившееся к войне, оправдывавшее жесткие меры экономики и социальной политики фактором угрозы извне, оказалось к ней совершенно не готово. Осенью 1941 года немецкие войска, стремительно продвигаясь вглубь страны, оказались практически у Ярославской области – примерно в 50 километрах по юго-западной границе. Бои шли в районе города Яхрома, ныне Дмитровском городском округе Московской области. Утром 14 октября в Ярославль позвонили из Москвы и уже к вечеру у Сталина собрались Патоличев – первый секретарь Ярославского обкома ВКП(б), секретари Ярославского, Рыбинского и Костромского горкомов Горбань, Туркин и Новожилов. Сталин подозвал всех к столу. На большом столе его рабочего кабинета лежала карта, на которой разноцветными карандашами была изображена какая-то схема.

Сталин разъяснил, что это схема оборонительных сооружений вокруг Углича, Рыбинска, Ярославля, Костромы, городов Ивановской и Горьковской областей. Примечательно, что это совещание в ЦК между 10 и 11 часами вечера происходило тогда, когда немцы уже взяли Калинин, но большинство участников этого не знало. Патоличев впоследствии полагал, что план оборонительной схемы подготовил Генеральный штаб, а Сталин взял на себя разъяснить его партийным работникам. Мнение последних он не брал в расчет, коррективы вносить было уже некогда. 17 октября собрание областного партийного актива заслушало доклад первого секретаря Ярославского обкома ВКП(б) Николая Семеновича Патоличева (1908-1989) «О текущем моменте и задачах Ярославской партийной организации» и наметило конкретные меры по укреплению обороны Ярославля, Костромы и Рыбинска. Вся партийная организация была объявлена мобилизованной. «Ни один коммунист не имеет права покинуть пределы области и района без указания обкома ВКП(б), независимо от условий и обстановки. Считать основной задачей большевиков области строительство оборонительных сооружений вокруг городов, решительное увеличение выпуска боеприпасов для фронта. Областной партийный актив призывает всех трудящихся области отдать все силы на быстрейшее сооружение оборонительных рубежей».

Таким образом, по согласованию с ЦК партии, Ярославский комитет принял решение о скорейшем строительстве оборонительных сооружений. Необходимо было предотвратить оккупацию области – важного промышленного и энергетического узла страны, а также окружение Москвы с севера. Работы предполагалось завершить до конца января 1942 года. В связи с чрезвычайной обстановкой военного времени, 22 октября 1941 года в Ярославской области была введена обязательная трудовая и гужевая повинность для выполнения специальных работ. К ним привлекалось все население: мужчины в возрасте от 16 до 60 лет и женщины - от 16 до 50 лет. За уклонение от работ предполагалось наказание в виде лишения свободы сроком на 6 месяцев или наложение штрафа в размере до 3000 рублей.

Партия и НКВД во главе масс

Патоличев в своей автобиографии «Испытание на зрелость» вспоминал: «Сталин сообщил, что к нам приедут крупные военные специалисты, которые помогут во всех этих сложных и новых для нас делах». Действительно, для управления огромным строительным проектом, в котором предполагалось задействовать десятки и сотни тысяч человек, потребовались «особого рода» специалисты. В Ярославской области было создано Управление оборонительных работ Наркомата обороны, которому были подчинены Волгострой, Особое строительно-монтажное управление № 3 и другие организации. Управление возглавил начальник Волгостроя Владимир Дмитриевич Журин (1891-1962), майор госбезопасности, бывший заключенный, ставший одним из технических руководителей массовых строек ГУЛАГа, впоследствии генерал-майор и доктор технических наук. Общее руководство строительством осуществлял заместитель начальника Главоборонстроя НКВД СССР, командующий 3-й сапёрной армией Яков Давыдович Рапопорт (1898-1962), названный Солженицыным в «Архипелаг Гулаг» одним из «шести наемных убийц».

Политотдел возглавил второй секретарь Ярославского обкома ВКП(б) Алексей Николаевич Ларионов (1907-1960), впоследствии первый секретарь Ярославского, затем Рязанского обкома КПСС. 25 октября 1941 года был создан Комитет обороны Ярославля. Комитет провел гигантскую работу по мобилизации людских резервов. Из партийно-советского аппарата на строительство поступили 2 тысячи человек. Руководство строительством осуществляли военные специалисты. С различных предприятий было привлечено 300 инженеров. В результате принятых мер уже в конце октября 1941 года на строительстве работало 105000 человек из числа населения области, 20000 рабочих из Волгостроя и 15000 рабочих из строительных организаций области. В работах также участвовало 30000 человек из армейских стройбатов. Основной контингент мобилизованного населения составляли женщины и подростки, многие из них впервые были привлечены к тяжелому физическому труду.

Из воспоминаний Виктора Алексеевича Буланова, жителя Ростовского района, которому в начале войны исполнилось девять лет, следует, что когда осенью 1941 года Ярославскую область объявили прифронтовой, «из Ярославля в Подберезье и соседние деревни приехали девушки лет восемнадцати-двадцати, они рыли окопы. Их разместили в семьях, в том числе и у нас. Каждое утро девушки с лопатами и ломами уходили на тяжелую работу, а вечером возвращались уставшие на ночлег. Их обогревали и кормили». Но не все могли рассчитывать на сносные бытовые условия, при огромной мобилизации на оборонительные работы, их просто не успевали создавать.

Многие никогда не держали в руках лома и кирки

Главную роль в создании ярославских рубежей сыграла мобилизация населения области. Как писалось в агитационной брошюре 1942 года «За Родину! Трудящиеся области на строительстве оборонительных рубежей»:

В условиях дождливой и холодной осени 1941года, в зимние метели и жестокие морозы 1941-1942 года, мужественно перенося всяческие лишения, преодолевая, казалось, непреодолимые трудности, эти простые советские люди «упорно метр за метром вгрызались в мерзлый грунт, метр, за метром отрывая рвы, создавая укрепление за укреплением». Таким образом, на сооружении противотанковых и противопехотных заграждений, огневых точек, землянок, командных пунктов трудилось около 105 тысяч жителей Ярославского края. В случае работы на оборонительных сооружениях из подростков формировали в отряды и уводили работать затемно, часов в пять утра. Трудились до позднего вечера.

Екатерина Конюшева вспоминает:

«В этот грозный 1941 год мальчики из десятых классов были взяты на фронт, а учащиеся 8-9 классов осенью мобилизованы в трудовую армию на строительство оборонительных сооружений. Ребятишки были плохо одеты и обуты, мерзли. В декабре стояли морозы в 30-35 градусов, а работать было нужно. Никто не жаловался. Знали, что враг – под Москвой».

О тяжелых бытовых условиях тружеников, возводивших вокруг городов «такие укрепления, о которые коварный враг обломал бы свои поганые зубы» («За Родину» 1942 г.), свидетельствует жительница города Рыбинска А.П. Смирнова: «Примерно в октябре-ноябре 1941 года была объявлена мобилизация всего трудоспособного населения Рыбинска, домохозяек, подростков на строительство оборонительных сооружений. Мобилизована была и я. Оборонительные сооружения по намеченному плану строили в районе станции Кобостово, деревни Еремейцево Мышкинского района вдоль реки Волги и районе Черной речки. По прибытию на место нас разместили в разных местах. Часть в ближайшие деревни, часть в жилой барак на ст. Кобостово в лесу. Частично барак отремонтировали, сделали двойные нары, поставили бочку с холодной водой и там же маленькую коптилку (в конце коридора). Условия жизни были тяжелые. Ни тепла, ни света, никаких постельных принадлежностей. Горячей воды не было, ни бани, ни душа. Спали прямо в одежде, в которой работали. Кормили два раза в день. Утром давали 60 грамм каши, вечером черпачок супа (какого не помню) и пайку хлеба, по-моему, 500 грамм. Жиров, сахару и мыла не давали. Работали по 12 часов, выходили на работу в 6 часов утра, заканчивали в 6 часов вечера без обеда».

Вся работа на участке Смирновой производилась только вручную, никакой техники не было. Были кувалда и клин для того, чтобы долбить мерзлую землю. При морозе в минус тридцать и ниже градусов девушки рыли противотанковые рвы, окопы, строили огневые точки, доты. В строительстве оборонительных сооружений приняли участие 11 750 рыбинцев, в основном женщин, а также заключенные Волголага.

Газета «За Родину»: вскрывать ошибки и недостатки!

Иногда, не выдержав условий и темпов работы, подростки и даже взрослые пытались уклониться от принуждения и контроля. Так, Командование Управления НКВД по Ярославской области признавало, что зимой 1941-1942 гг. в Тутаевском районе работу самовольно оставили 830 человек, в Пошехоно-Володарском – 200, а на 4-м участке 18-го полевого строительства – 129. Рассекреченные документы партийного архива сообщают, что в Первомайском и Даниловском районах в тот же период были зарегистрированы 454 и 420 случаев самовольного ухода со строительства. Опубликованные воспоминания о таких попытках крайне редки, но они есть. Например, из воспоминаний Ирины Васильевны Соколиковой, работавшей на Рыбинской кондитерской фабрике мы узнаем, что когда немцы подошли к Москве, их, молодых девчонок с фабрики, послали на трудовой фронт к селу Воронино под Ростовом рыть противотанковые рвы. От Ростова они шли пешком, по дороге остановились ночевать в крестьянском доме, и там Ирина с подругой Ниной заразились бельевыми вшами. Чтобы не заболели другие, «решили самовольно вернуться домой». К ним с подругой присоединилась еще одна девчонка. Втроем ночевали на вокзале в Ростове на каменном полу. До дома добрались, но Нина сильно заболела, и ее оставили в Ярославле, а их спутницу снова отправили под Ростов. Александра Козлова рассказывает о своей матери Румянцевой Александре Дмитриевне: «Моей маме было всего 16 лет, когда она провожала моего отца на армейскую службу. Она обещала его ждать. Но их разлука затянулась на долгих семь лет. Александра писала (мужу) обо всем: о жизни в родной деревне Добродеево, комсомольских собраниях, строительстве оборонительных сооружений под Рыбинском в первый год войны. Но, о том, как она и много других девчат, не выдержав голода и холода, трижды бежали домой, и о том, как их возвращали, не писала».

Для подобных девушек специально выпускалась газета «За Родину», в обязательном порядке помещавшая на второе место после сводок с фронта материал о всемерной ему помощи. Областной комитет ВКП(б) призвал всех строителей – в любой обстановке работать по-военному, при любой погоде, не считаясь со временем, давать высокую производительность и отличное качество работы. «Больше выдержки и организованности. Всеобщим презрением окружайте тех, кто попытается дезорганизовать труд и срывать вашу работу. Беспощадно боритесь с дезертирами, трусами, паникерами, нытиками и шептунами». Это была официальная политика редакции и правительства направленная на мобилизацию сил всех слоев населения. Кроме того начальники районных отделов УНКВД принимали личное участие в мобилизации трудоспособного населения на строительство оборонительных сооружений, а на различные участки работы были направлены несколько десятков оперативных работников. В общей сложности Военный трибунал войск НКВД по Ярославской области в ноябре-декабре 1941 года приговорил 24 человек, мобилизованных «на окопы», к срокам от 5 месяцев до 10 лет лишения свободы за дезертирство или уклонение от трудового фронта. Ещё 7 человек, совершивших более мелкие правонарушения (опоздания на работу, окончание работы раньше положенного срока или игра в карты в рабочее время), приговаривались к штрафам на сумму от 150 до 300 рублей. Приговоры печатались в газете «Северный рабочий», издававшейся ярославским обкомом ВКП (б) и исполкомом областного совета депутатов трудящихся. Очевидно, что в ней печатались лишь наиболее характерные, но далеко не все случаи нарушения дисциплины на спецстроительстве. Современные сведения гласят также о расстреле за дезертирство и антисоветскую агитацию 11 участников оборонных работ.

Итоги

Строительство было завершено к 30 января 1942 года. После контрнаступления под Москвой угроза оккупации области исчезла, как и надобность в оборонительных сооружениях. Первый секретарь так подвел итог грандиозным работам - «когда враг рвался к Москве, и теперь, когда он отброшен на запад на 150-300 километров, значение оборонительных рубежей в тыловых областях Москвы велико», но люди, наконец «вернулись на заводы, в колхозы, чтобы еще упорнее бороться за победы над врагом». В связи с окончанием строительства, на основании указаний наркома НКВД Л.П. Берии, 27 января вышло распоряжение секретаря Ярославского обкома ВКП(б) и председателя облисполкома об организации охраны оборонительных сооружений на территории районов силами сельсоветов. За период коротких зимних 80 дней было построено 201,5 км противотанковых препятствий, установлено 8800 противотанковых ежей, тысячи огневых точек, произведено 4 323 600 кубометров земляных работ. Объем работ равнялся сооружению двух земляных плотин через Волгу. На сегодняшний день от этих грандиозных трудов практически ничего не осталось.